Основные вопросы, которые затрагиваются в спектакле, на мой взгляд, следующие: возможно ли исправить собственные ошибки в прошлом,  и как избавиться от их влияния на дальнейшую жизнь. 

Первое, на что я обратил внимание, – это молодость исполнителей главных ролей. Им явно не больше 30 лет.  После Василия Шукшина и его супруги Лидии Федосеевой-Шукшиной воспринимать их было трудно.  То, что у Василия Макаровича было просто резким, у актера  Сергея Шарифуллина временами превращалось в  истерику. Так же и с Анной Ткачевой. Поверить, что она «заплачет, но худого слова не скажет» было непросто.

Но ближе к концу первого акта я оценил решение режиссера – назначить на роли именно этих актеров. Их молодость компенсировалась скоростью создания новых образов, которых уже не хотелось ни с кем сравнивать. Это подарило зрителю надежду на то, что еще есть время все переиграть, еще есть время все исправить.

Спектакль эмоциональный. На сцене поют, смеются и рыдают. Особенно запоминается тишина перед и после выстрелов.

Сценография в стиле эстетики нищего театра. Стул – это стул, а стол – это стол. Ничего лишнего. Создалось ощущение, что режиссер оставил на сцене только то, без чего уж точно нельзя обойтись. От происходящего на сцене ничего не отвлекает. В спектакле используется много символов: цветные ватники, зеленый цвет стен в тюрьме и падающие звезды, которые позволяют воображению зрителя самому достраивать картинку.

Постановка непростая для восприятия, но опасаться новых прочтений не стоит. Лучше потратить эту энергию на небольшое усилие над собой, чтобы понять, о чем хотят сказать режиссер и актеры, что имеется в виду, почему именно так, а не иначе.